сначала было очень жарко, сейчас будет очень холодно и очень долго.
смалодушничал.
я живу на жуткий износ.
смалодушничал.
я живу на жуткий износ.
четверг, 06 сентября 2012
Когда замолчит звезда,
Поймёшь, что всё вокруг –
Только её звук,
Точнее отзвук.
И все эти поезда,
Станции заоконные
Останутся навсегда
Только её погонами.
И синий вагон через мост,
И в уголке икона
Были всего лишь отсветом звёзд
Пустынного небосклона.
Скоро станет совсем светло,
И в форточке померещится,
Будто бы ждёт за стеклом
Нечто пятиконечное.
Но чьи-то руки прикроют ставни,
И окоченевшие уста
Будут повторять как заклинание:
Полюс. Звезда. Пустота.
Полюс, звезда, пустота,
Полюс… Звезда… Пустота…
Полюс. Звезда. Пустота.
Полюс! Звезда! Пустота!!!
среда, 05 сентября 2012
Когда у меня будут феньки по локоть,
А у тебя, наконец, желанная татуировка,
Я расчешусь, ты покрасишь ногти,
И мы пойдём тебе за обновками.
Купим свитер, чтоб в поясницу не дуло,
Пистолет – чтоб стреляла не только глазами,
И к нему в коробке серебряные пули.
Другими меня не возьмёшь – проверяли.
Купим чёрный, лаковый, огромный рояль,
Чтобы тонким пальцам было где разгуляться,
Чтоб от края до края октав роя’сь
Побежали ноты. Дрожали запястья.
Масти чёрной сведём жеребца под уздцы
К водопою, к реке, что навеки наша,
Над водою дом, и изящные изразцы
Отразятся в начищенных шлемах стражи.
Но пробудем недолго здесь, надоест
Тебе скоро оконная пышность пейзажа,
Ты поставишь на цифрах маленький крест,
И наступит ночь, что черней, чем сажа.
Будет долгий-предолгий к северу путь,
Хлопьям снега лететь – пух соколиный.
Тополям здесь не место, яростно дуть
Только ветру до самых студёных заливов.
И отсюда он дальше в полюс летит,
В память врежутся якоря с кораблями,
И чужая песня, что королеву мне не найти,
И что тебе не везёт с королями.
Кажется последний день в году
Когда я иду без куртки.
Не откупиться. Мне бы отгул.
Деревья у трассы – как проститутки.
Четвёртые сутки птицы
Ловят окрепшим крылом воздух.
Проститутки смеются, а возле
Солнце тычется в тучи,
Словно котёнок в блюдце.
вторник, 04 сентября 2012
Вторник – просто пугало,
Не знаю зачем так назван,
Застёгивает верхнюю пуговицу,
И угрожает проказой.
Путаница – слабо сказано,
За окном мерещатся Альпы,
У осени шарф вязаный
И острый-преострый скальпель,
И скорлупа жёлтая,
Птенцу она не по силам.
Ладони пахнут крыжовником
И кислотой синильной
Осина как раз к месту,
Лучше бы в виде ко'ла,
Или в виде невесты,
Воспоминаний о школе,
Что походила на штольню:
Жутко, но интересно,
Словно журнал с непристойностями.
В каждом порту за пьессо
Покажут такие пьесы
На ножах и пистолях,
Что поцелуи лезвий
Впору засыпать солью.
Вторник. И воздух фторный
Дарит прекрасный повод,
Чтоб рифмовать глаголы,
Не поднимая голову.
Олово залило облако,
И оно стало громадно,
Только тебе по боку,
В сумке твоей помада.
Алая, черти! Алая,
И ещё запах фиалковый,
От которого падаешь
Как на сраженьи танковом.
Танки там, или рубаи,
Выход – сыра землица,
Лисы в салки играют
С курицами по сараю.
Сари ли, паранджа ли,
Не разобрать издали,
Клинок твоего кинжала
Покрывается изморозью.
Изволь! Дуэльный кодекс
Запрещает использовать «Contex»,
И удары в пояс.
Но это условности.
Вот когда скрипнут подмости,
Или крикнут «Сходитесь!»
Чтоб избежать неловкости
Перерезай нити
Чтобы норны щёлкнули ножницами
И опустели ножны
Взводи курок осторожно.
Я тоже. Но – позже.
P.S.
Я хотел написать о вторнике,
О его сером облике, о школе,
О сочетаемости глаголов,
Но вышло, видишь, снова
Только о тебе,
Да и то – так себе.
четверг, 30 августа 2012
Всё кончено.
Слово корчится под ударом
Тем сильней, чем оно правдивей,
Это как эмпирически доказывать
Параллельность линий,
Или сесть на паром до Токио
С массивной китайской вазой,
Или прятать в шкафу скелет.
Когда ты говорила "нет"
Я не верил, что ты отказываешь.
Что мне до твоих локонов,
Если ты целишься из одноглазой,
Иссиня-чёрной беретты,
Особенно если носишь при этом берет,
И твой брегет беспрестанно
Показывает полночь.
Твой черёд, бери спичку,
Подтяни под юбкой чулки,
И, прошу, уходи, садись в электричку,
На корабль, на ракету, в бричку,
Спрячь глаза под очки,
А плечи под клетчатую рубашку.
Выплюни кашу
Моих изувеченных извилин,
И не смотри на мои корчи.
Горчит
Сигарета после твоего рта,
И однажды наступает такая черта,
Что жажду не снять, и аорта
Звучит как труба, вызывая рвоту.
Рвётся всё, да не в шов, а по живому
Уходя хоть как-то заштопай ножевое
Это моя последняя просьба.
среда, 29 августа 2012
Мой словоерс звучит как ересь.
И правда, за это гадкое «Да-с»
Некий Петров на прошлой неделе
В парадной отгрёб по мордасам.
Мир за окном ставится в ногу,
Утро продолговато, как такса,
Лающая на меланхоличного дога,
Чёрного, словно вакса.
В августе делается вовсе паршиво,
В окна глядит осень-старуха,
Сентябрь походит на бога Шиву –
Такой же бледный и многорукий.
Обрубки пальцев сплетались в корни,
К верёвке хорош кусочек мыла.
И я говорю в телефон: «Ты помнишь?»
А он твоим голосом: «Нет, забыла».
Откуда б силам, а если даже
Возьмутся, то будто мороз по коже.
И я говорю телефону: «Давай же!»
А он чужим голосом: «Звоните позже».
И я возвращаюсь домой, пропажа
Словес в голове, говорю по-птичьи,
Мой коридор как крымские пляжи:
Такой же засранный, но симпатичный.
28.08.2012
вторник, 28 августа 2012
Я сижу.
Обложен чертежами, как ежами.
Ломит ноги. Как медведь в берлоге.
Ломит лапы. Линолеум
Такой расцветки, что хочется наблевать
Бабы блеют как ламы.
Блеют ли ламы? Не знаю,
Знаю только, что если сдернуть занавес,
И обождать пока осядет взвесь,
Зазвучат такие гаммы и дифирамбы,
Что как спасаться - Бог весть.
Даже если взвешивать на Луне,
Всё это возымеет такой вес,
Как если бы из всех желез
Потекли гормоны и заиграл полонез,
И как Горгона,
Прихорашиваясь у зеркала,
Вдруг поняла что ей не сдвинуться с места,
И как захихикал за спиной Персей.
Как будто Синяя борода привечает невесту,
И гонит свой серебристый ситроен
По разделительной полосе.
Это как заливать кислоту в воду,
Или воду лить в кислоту,
Я пробовал русалок на вкус -
Те ещё водоросли.
И татуировки в стиле old school -
Их единственный плюс.
Я боюсь.
Ты забудешь очертания моих скул,
И, чертыхаясь, будешь вычеркивать
Мои записи про Стамбул,
И другие значительные числа.
Осень бросит картофельные очистки
(они когда-то назывались листьями)
И быстрые-быстрые лисы
Сделают деревья коряво-красными,
И уже не понадобяться маски,
Потому что шапка и шарф
Лучше любой маски.
Твоя мимикрия не получит огласки,
Это как ходить в белом в Рио,
Или стать хиппи,
Поджарым как хаски.
Москва не верит жидкостям,
Как и другие столицы.
Минск пленителен,
Словно струйка горчицы
На синей сосиске
В закусочной "Хутка-смачна".
И я, весь такой мрачный,
Шествую, сверяясь со списком,
Бельё отнесу в прачечную,
Парчу выброшу - не отчистят.
Сегодня снилось, что я похож на Чубаку,
А ты похожа на Клинта Иствуда.
стихи забыл на заводе.............................
понедельник, 27 августа 2012
Примерно полгода назад я делился с вами списком прочитанного за полгода. Прошло ещё 6 месяцев, и я решил снова написать полугодовой лит. отчёт. Букв очень много, это всё в конечном счете интересно только мне, так что можете листать фрэндленту дальше. 
...
...
среда, 22 августа 2012
Ева в шезлонге пьёт яблочный сок,
Адам оседлал спортивный байк,
И ему снится гавайский песок,
А ей – выхлопная труба.
Садовник у них – тот ещё змей,
Не мыслит жизнь без вина.
Во всех детективах, и даже во сне
Садовник всегда виноват.
Адам въезжает на свой автобан,
Желает сломать ребро,
И чудится голос: «Что ж ты, братан,
Нет рёбер – возьму бедро
Не занимайся белибердой, зажги
Дальний, вглядись в горизонт,
И не раздумывая скажи,
Мил ли тебе сей узор?».
Адам задохнулся от простоты,
Голову приподнял.
«Ева, садовник, и даже Ты –
Все вы внутри меня».
Адам оседлал спортивный байк,
И ему снится гавайский песок,
А ей – выхлопная труба.
Садовник у них – тот ещё змей,
Не мыслит жизнь без вина.
Во всех детективах, и даже во сне
Садовник всегда виноват.
Адам въезжает на свой автобан,
Желает сломать ребро,
И чудится голос: «Что ж ты, братан,
Нет рёбер – возьму бедро
Не занимайся белибердой, зажги
Дальний, вглядись в горизонт,
И не раздумывая скажи,
Мил ли тебе сей узор?».
Адам задохнулся от простоты,
Голову приподнял.
«Ева, садовник, и даже Ты –
Все вы внутри меня».
На глубине десять тысяч лье,
Точнее не сосчитать,
Лежишь разверзнутый как папье-
маше в руках дикаря.
Маше опостылел медведь,
Она всё выше, он всё злей,
Стух без мёда, а ей милей
Механический соловей
Трели дверного звонка, когда
В двери стучится прибой,
Она проверяет, остра ли игла
И глядит на прибор.
Там показанья как сон ясны,
О том, что будет потоп,
Который ей говорит: «Я сын
Бога, скорей открой».
Маша покрывается корой,
Она проглотила вяз,
Она знает точно, что Ной
Ни одного вяза не спас.
Ты ей кричишь про потоп,
Не открывая рта.
О том, что будь бы топор -
Ты бы пробил борта.
О том, что к груди прилип
Полип, тебе уж не жаль.
Забыл, как ветер шумит,
И как выглядит дирижабль.
О том, что стал совершенно плох,
О том, как коварен коралл,
И что за один только вдох
Ты б всё что имел отдал.
Ты говоришь, что тут глубоко,
И вода мутна как слюда,
Порою кажется: даже Бог
Не заглядывает сюда.
Маша пишет тебе письмо:
«Милый, умерь-ка пыл
Видимо ты не такое дерьмо,
Иначе давно бы всплыл».
Точнее не сосчитать,
Лежишь разверзнутый как папье-
маше в руках дикаря.
Маше опостылел медведь,
Она всё выше, он всё злей,
Стух без мёда, а ей милей
Механический соловей
Трели дверного звонка, когда
В двери стучится прибой,
Она проверяет, остра ли игла
И глядит на прибор.
Там показанья как сон ясны,
О том, что будет потоп,
Который ей говорит: «Я сын
Бога, скорей открой».
Маша покрывается корой,
Она проглотила вяз,
Она знает точно, что Ной
Ни одного вяза не спас.
Ты ей кричишь про потоп,
Не открывая рта.
О том, что будь бы топор -
Ты бы пробил борта.
О том, что к груди прилип
Полип, тебе уж не жаль.
Забыл, как ветер шумит,
И как выглядит дирижабль.
О том, что стал совершенно плох,
О том, как коварен коралл,
И что за один только вдох
Ты б всё что имел отдал.
Ты говоришь, что тут глубоко,
И вода мутна как слюда,
Порою кажется: даже Бог
Не заглядывает сюда.
Маша пишет тебе письмо:
«Милый, умерь-ка пыл
Видимо ты не такое дерьмо,
Иначе давно бы всплыл».
понедельник, 13 августа 2012
сейчас осень пережить
когда же
жить
а
не
переживать?
когда же
жить
а
не
переживать?
четверг, 09 августа 2012
Раньше смотрел в словесную вязь
Видел горечь, гортани красу
Стал искать меж словами связь
Видел кресло, да сел на стул
Видел слога, что понял - солгал
Шапкой прикрыл как добычу вор
Вынесенное кем-то на книги поля
Точёное, чёткое слово "вздор"
Слово - у Бога, у чёрта - слова
В библиотеке шорох повсюду
Что за спиною в руке - словарь?
Или Евангелие от Иуды?
Видел горечь, гортани красу
Стал искать меж словами связь
Видел кресло, да сел на стул
Видел слога, что понял - солгал
Шапкой прикрыл как добычу вор
Вынесенное кем-то на книги поля
Точёное, чёткое слово "вздор"
Слово - у Бога, у чёрта - слова
В библиотеке шорох повсюду
Что за спиною в руке - словарь?
Или Евангелие от Иуды?
вторник, 07 августа 2012
Со мной работает мужик – ровесник Бродского,
Он давит кефир в фарфоровую кружку,
Зимой у него была борода как у боцмана,
И зрачки за очками как переспелые груши.
Я спасаюсь от его взгляда семистрочной мантрой,
Которую нашептывает мне на уши Гребенщиков.
У Бродского звонит телефон, он говорит «У аппарата!».
Я тру виски и непроизвольно подёргиваю щекой.
Я, кажется, больше не напишу ни строчки.
Голова раскалывается, тошнота накатывает сзади
Я схожу с ума. У Бродского голубая сорочка.
Работает радио. Работает радио. Работает радио.
Он давит кефир в фарфоровую кружку,
Зимой у него была борода как у боцмана,
И зрачки за очками как переспелые груши.
Я спасаюсь от его взгляда семистрочной мантрой,
Которую нашептывает мне на уши Гребенщиков.
У Бродского звонит телефон, он говорит «У аппарата!».
Я тру виски и непроизвольно подёргиваю щекой.
Я, кажется, больше не напишу ни строчки.
Голова раскалывается, тошнота накатывает сзади
Я схожу с ума. У Бродского голубая сорочка.
Работает радио. Работает радио. Работает радио.
понедельник, 06 августа 2012
Сказать попросту: я потерял тебя,
В феврале мы встретились, а когда расстались?
Телефоны и строки, как шпалы, сложенные в штабеля
Оказались слабей расстояний.
Август щурил янтарные в жилках глаза,
Ты гуляла со мной у ног Гулливера,
И на фотке осталась ты да лоза,
Что свисала с арки бородой старовера.
Абордажная сталь - взгляд мой - поберегись!
Только плюнуть хотел на него твой драккар.
На гербе моём пляшет пушистая рысь,
На твоём - то ли ангел, то ли Икар.
Голос бесстрастен. Поезд - на юго-восток,
Скорлупа у вагона синяя - будто с похмелья,
Всё что было - забыла ты - быльём поросло,
Обернулось водой приворотное зелье.
В феврале мы встретились, а когда расстались?
Телефоны и строки, как шпалы, сложенные в штабеля
Оказались слабей расстояний.
Август щурил янтарные в жилках глаза,
Ты гуляла со мной у ног Гулливера,
И на фотке осталась ты да лоза,
Что свисала с арки бородой старовера.
Абордажная сталь - взгляд мой - поберегись!
Только плюнуть хотел на него твой драккар.
На гербе моём пляшет пушистая рысь,
На твоём - то ли ангел, то ли Икар.
Голос бесстрастен. Поезд - на юго-восток,
Скорлупа у вагона синяя - будто с похмелья,
Всё что было - забыла ты - быльём поросло,
Обернулось водой приворотное зелье.
Моё горло - лоток да шелыга,
Шея крепится к телу на фланцах,
Две за пазухой пыльные книги,
А в бутылке плещется Франция.
Брось трубу вокруг сердца байпасом,
Чтобы сердце не пачкалось кровью,
Чисти лёгкие грязным газом,
И зашкурь на лице неровности.
Во флотаторе хлопья вздымаются,
Словно перья легчайшего веера.
Ох, устал по ночам я маяться,
Всё кричу во сне формулу Эйлера.
Сделай так, чтобы я замолчал.
Вызывай подкрепленье по рации.
Я побит, как побит причал,
Не обшитый листами "Ларсен"
Сам себе назначаю наряды,
Словно чёрный чудак на плантации.
Знай, когда ты проходишь рядом,
Я испытываю кавитацию.
02.08.2012.
Шея крепится к телу на фланцах,
Две за пазухой пыльные книги,
А в бутылке плещется Франция.
Брось трубу вокруг сердца байпасом,
Чтобы сердце не пачкалось кровью,
Чисти лёгкие грязным газом,
И зашкурь на лице неровности.
Во флотаторе хлопья вздымаются,
Словно перья легчайшего веера.
Ох, устал по ночам я маяться,
Всё кричу во сне формулу Эйлера.
Сделай так, чтобы я замолчал.
Вызывай подкрепленье по рации.
Я побит, как побит причал,
Не обшитый листами "Ларсен"
Сам себе назначаю наряды,
Словно чёрный чудак на плантации.
Знай, когда ты проходишь рядом,
Я испытываю кавитацию.
02.08.2012.
четверг, 02 августа 2012
Несут тебя автомобили. Чужие.
Над городом троллейбусные жилы.
Я в январе. Забыл. Скажи мне,
Чем пахнет жимолость?
Такая малость. Молодость. Напомни
Как белобрысым я сидел на пони,
Как тихой рысью наползала полночь,
И месяц мёртвой рыбой. Омуль.
На нуль дели луну. Закройся в ванной.
Усни. Герберы сохнут в целлофане.
В решётке вентиляции сидит Нафаня,
И блюдца не коснулся. Пряник
Черствеет. Пчёлы строят соты.
Мёд – после. Отключился сотовый.
Не плачешь? От чего ж так солоно?
Сломала всё? Или не всё поломано?
Останови веретено. Запутай пряжу.
Перебери пшено. Измажься сажей.
Твой дом – Голгофа. Точно так же
Он окружён уставшей стражей.
среда, 01 августа 2012
Это ж надо, август, ёксель, сколько прожито
Выходил вприсядочку, а душа порожняя
Пел всё что-то, да писал, строки – в пустоту
Только слышу за спиной: «Хэй, ату его, ату!».
Лёг ли пьяный на пол, руку заложив
За затылок, только вижу: кобрами ужи
Обманули, значит, точно, уши стриг поэт.
Хрясь! Удар по белым яйцам, вот такой омлет.
Слал ли письма каравеллой, звал ли палачей,
Только глядь: пикник пентаклем вспыхнул на плече.
Это всё конечно сказка, правда – погодя,
Я забыл мобилу дома и просрал тебя.
Мне б закрыть свои ворота, ключ послать на дно,
Отрастить бы космы в пояс вместе с бородой.
В выходные я гусаром, пляски по углям!
И безжопый пехотинец я по будним дням.
Выходил вприсядочку, а душа порожняя
Пел всё что-то, да писал, строки – в пустоту
Только слышу за спиной: «Хэй, ату его, ату!».
Лёг ли пьяный на пол, руку заложив
За затылок, только вижу: кобрами ужи
Обманули, значит, точно, уши стриг поэт.
Хрясь! Удар по белым яйцам, вот такой омлет.
Слал ли письма каравеллой, звал ли палачей,
Только глядь: пикник пентаклем вспыхнул на плече.
Это всё конечно сказка, правда – погодя,
Я забыл мобилу дома и просрал тебя.
Мне б закрыть свои ворота, ключ послать на дно,
Отрастить бы космы в пояс вместе с бородой.
В выходные я гусаром, пляски по углям!
И безжопый пехотинец я по будним дням.
вторник, 31 июля 2012
Ох! Стан, ты глянь
Укутан в шёлк и соболя
А в косметичке соль и дрянь
Игла, баян
Так что плыви, беги, лети
Наплюй на инь
Ты как и я такая ж пьянь
Наплюй на янь
Кольцо – в ломбард
Часы – в утиль
На сердце – шрам
Наплюй на всех этих блядей
Пошли в Ашрам.
Укутан в шёлк и соболя
А в косметичке соль и дрянь
Игла, баян
Так что плыви, беги, лети
Наплюй на инь
Ты как и я такая ж пьянь
Наплюй на янь
Кольцо – в ломбард
Часы – в утиль
На сердце – шрам
Наплюй на всех этих блядей
Пошли в Ашрам.